Можно ли склеить чувства, как разбитую вазу? В каждом осколке — память о том, что было целым. Склеивая вазы снова и снова, я пытаюсь вернуть форму утраченного, зная, что прежней она уже не станет. Эта ваза — метафоричная попытка сохранить любовь, ее смысл и хрупкую красоту, даже когда целостность уже невозможна. В её трещинах — отражение разбитых ожиданий и идеализированных представлений об отношениях, навязанных обществом, которые не выдерживают столкновения с реальностью

Сравнение с мамой редко оказывается в пользу жены: у мамы и пол чище, и рубашки лучше выглажены, и котлеты вкуснее. Арт-объект «Moms first» поднимает роль свекрови с семейных отношениях. На сковороде зияют пять отверстий, символизируя обесценивание усилий — эти дыры словно «пустое место», которое делает процесс и результат тщетными. Скоровода теряет свою функциональность, лишая шанса на лучший исход в будущем.

В этой серии тарелок каждая из них — не просто предмет быта, а живой организм, прошедший через человеческие драмы. Разбитые и склеенные, они сохраняют следы пережитого — трещины, как шрамы памяти.
Тарелки становятся метафорой свидетелей ссор, эмоциональных бурь и недосказанностей. Они - единственный организм, кто видел всё так, как было на самом деле: весь конфликт, злобу, недопонимание. В некоторых из них можно увидеть образ женщины, ставшей заложницей семейных неурядиц, не имеющей возможности рассказать об этом кому-либо из-за опасения общественного порицания.
Каждая тарелка — как фрагмент общей истории, где бытовое и личное переплетаются, превращая обычный предмет в немого очевидца человеческих чувств.

В этой серии каждая вещь — лишь наполовину целая. Половина автомобиля Porsche, сумки Birkin, букета роз, загородного дома и туфли на высоком каблуке — символы извинений, застывшие в моменте, когда жест не способен перекрыть вину. Эти предметы становятся визуальными метафорами попыток «загладить» боль через материальное, будто подарок может стереть причину, по которой он был сделан.
Каждый объект — это фрагмент истории, где извинение звучит не голосом, а вещью. Но отсутствующая половина напоминает: прощение не измеряется стоимостью. В этих разрезанных формах — уязвимость отношений, где вместо разговора выбирают жест, а вместо искренности — красивую оболочку.
Серия говорит о том, что подарок, сделанный из чувства вины, не способен дарить радость полностью. Он остаётся немым свидетелем боли, тихим напоминанием о том, что даже самые роскошные дары не могут вернуть утраченное доверие.